Андрей СОКОЛОВ
БЫЛО? БЫЛО…
КОГДА? НЕ ПОМНЮ...
Я стоял и спокойно курил в "предбаннике" аэропорта. Шла
регистрация, до рейса оставался еще час, и было лето.
Их я увидел сразу. Крупно и во весь рост. Эти двое были стишком
счастливы и независимы от окружавшего их мира. Они были
счастливы и не скрывали этого счастья, и исходящая от них аура,
рожденная в любви и радости разворачивала и завораживала людей.
Юношу я не видел. Он был, он существовал, он шел рядом с ней.
но его не было. Я не помню его глаз. В памяти осталось только
серое пятно его лица. Он все время молчал... А вот девушка...
Я не берусь ее описать - это невозможно. Она вызывала изумление
и благоговение у всех, кто ее видел. Ей дано было право
повелевать, и избранный почел бы это за благо. Ее нельзя было
ревновать (как ни нелепо, но это иногда бывает при виде
счастливой пары).
Они подошли ближе. Я потихоньку выплывал из внезапного
дурмана, и когда девушка спросила у меня ручку, я вполне мог
владеть собой. Наконец они простились...
Мое первоначальное потрясение было слишком сильным, защитные
силы организма сработали, поэтому, когда наши места с Женей
оказались рядом, я был почти что в форме -спокоен, мудр и
благочестив. Мы разговорились, и меня потрясла резкая
перемена в ее настроении и душе. Только что, десять минут
назад, я видел счастливейшего, полного жизни и надежд человека,
а сейчас рядом со мной сидела необыкновенная, тонкая, но
бесконечно усталая женщина, и эта перемена не была игрой.
Совершенно случайно мы встретились в то одночасье, когда у
каждого из нас была оголена душа и в силу нашей
безответственности друг перед другом, в силу открытости, которая
возникает так редко и так внезапно, мы позволили себе быть
откровенными в недолгом нашем разговоре. Я узнал, что ей всего
девятнадцать лет, что она студентка, что два года назад она была
замужем, что сначала они были очень счастливы, а потом это все
кончилось.
Она говорила о своей судьбе абсолютно отстраненно, как будто
все это происходило не с ней, а я видел яркую, но быструю
любовь, видел ее несчастную мать, убитую этим браком, видел
отца, не пережившего их развода, брата, который избегал
смотреть сестре в глаза. А провожавший, по ее словам, был
человеком, который заставил ее вернуться к жизни, заставил
снова поверить в себя, а затем стал мучиться от слепой ревности
к ее прошлому.
- Понимаете, Сергей, он бесконечно добрый и чуткий человек. Он
вернул мне саму себя, он сделал больше, чем мог, и если я не
смогу принести ему покой и счастье, то мне не захочется больше
жить.
Я слушал ее и воспринимал все слова как непреложную истину, хотя
очень может быть, что не слышал половины из них. Я преклонялся
перед такой юной, но уже грустной женщиной.
Полет закончился. Закончился и наш разговор. Мы обменялись
телефонами и разошлись, унося с собой ниточку, которая так
неожиданно протянулась между нами. На прощание я поцеловал ей
руку. Шло время. Я метался по городам, иногда заглядывая и в
этот. Конечно же, пытался ее найти, но все неудачно... Прошло
полгода. Случилось так, что мне
опять предстояло ехать в город, где жила та необыкновенная
девушка, и я решил позвонить ей заранее, из Москвы. Зачем? К
чему? Но номер был уже набран и к телефону подошла женщина, и я
попросил позвать Женю.
- А кто ее спрашивает? - прозвучало после
долгой паузы. В таких ситуациях я теряюсь.
Называть имя, фамилию как-то неловко и поэтому всегда отвечаю нейтрально:
- Знакомый...
- Простите, а вы давно ее видели или слышали?
Вопрос показался мне странным...
- Ну... где-то полгода назад - ответил я.
В трубке все затихло... Я уже почти-что решил, что пора
заканчивать этот обильный разговор, как вдруг услышал:
- Вы, наверное, Сергей...
Вот тебе раз! Я был приятно удивлен.
- Как, а вам разве Женя... - начал было я, говорить, как меня
настигло продолжение фразы:
- Сереженька, а ведь сегодня ровно полгода, как Женя умерла...
Я долго сидел и слушал гудки отбоя. Я моментально отупел. Я
медленно поднимал и опускал брови, медленно и осознанно поводил
головой, осуждая, негодуя, не понимая, не принимая... Я сразу
почувствовал вес своего тела и тяжесть поднятой руки... Я думал
вслух и видел свои мысли, как на экране кинотеатра, и считывал
эти мысли и снова видел...
Кто я был? Случайный прохожий, человек, который был рядом всего
чуть-чуть... В чем моя вина? В Может быть, в том, что тогда,
ровно полгода назад, не позвонил и не нашел ее... В том, что,
преклоняясь и восхищаясь, прошел мимо... В том, что до конца так
и не услышал слова ее в самолете...
Если бы я знал... Если бы я мог подумать... Если бы. если бы.
Ах, Женька, Женька... Прости ты нас, Женька, заради Бога прости.
Фрачный герой, плейбой Андрей Соколов из Ленкома, у которого
более тридцати главных ролей в кино (от "Маленькой Веры" до
"Виконта де Бражелона"), в этом году решил резко поменять свой
имидж. Он не побоялся сменить фрак на робу медбрата в
скандальном спектакле режиссера Андрея Житинкина "Игра в жмурики"
(об этой премьере
"Неделя" уже писала).
Свобода, которую обрел Андрей Соколов в этом независимом
проекте, позволила в условиях нецензурной лексики сыграть тему
трагического одиночества. Страшный герой Соколова из морга
гэбистской лечебницы вызывает сострадание и желание понять,
что у него в душе.
Соколов не перестает удивлять. Замкнутый, весьма неконтактный по
натуре, он достаточно откровенен на бумаге. Сегодня мы
представляем Соколова-лирика в жанре прозы. Приятно, что
именно читатели "Недели" первыми откроют его в этом качества.
Наверное, не стоит воспринимать историю, описываемую Соколовым,
как факт из жизни наблюдательного актера. Это, скорее, попытка
соотнести себя с окружающим миром, увидеть его трагические
грани.
А вскоре - еще одна премьера. Премьера видеоклипа, где Андрей
Соколов споет свою песню.
Остается гадать, что Соколов "выкинет" в следующий раз:
нарисует необычную картину или издаст сборник своих стихов.
Будем ждать.
Вадим ВЕРНИК. Фото Елены КАРУСАР
|
